Сергей Минцлов - Приключения студентов [Том I]
— Записаться? — спросил он.
— Да!.. — ответил за Марка Мартин.
Монах взял лежавший на столе калам и обмакнул его в глиняную баночку с чернилами.
— Как фамилия? — спросил он, приготовясь писать.
Марк смутился: фамилии у него не было.
— Как же это могло так случиться?.. — удивился монах.
Марк, запинаясь, рассказал свою историю.
— Вот оно что?.. — проговорил монах и задумался. — Ты говоришь, монастырь ваш высоко в горах стоит?
— Да.
— Так будь же ты Хохбергом! Аминь! — монах стукнул рукой по столу и принялся за запись в книге.
Марк обомлел, когда монах назвал ему цифру платы за право ученья — таких денег он не имел и трети.
— Что, капиталов не хватает?.. — произнес монах, заметив смущение молодого человека. — Да, брат, наука что яблоня, приносящая золотые плоды… Взращение ее стоит трудов и денег. Но ничего, я тебе дам отсрочку на три месяца: за это время оглядишься и достанешь все — товарищи тебе помогут и укажут, как и что делать!
Он пометил что–то в книге, и трое студентов вышли на площадь. Яркий солнечный свет заставил Марка зажмуриться; шум и говор поразили его после тишины канцелярии; поблизости от себя он увидал тесный круг из людей. Среди него, как бы на арене, находились двое студентов; крича, они наступали друг на друга; толпа вокруг них то хохотала, то разражалась рукоплесканиями.
— Это диалектики диспут ведут! — пояснил Мартин. — А где твои вещи?
— В траттории…
— Так ты перенеси их к нам в коллегию — в нашей все немцы! Тебе найдется местечко.
Он указал свою квартиру и, будто окрыленный, Марк поспешил в тратторию.
Не больше как через час он уже стоял у входа в свое новое жилище и оглядывался, не зная, куда идти дальше. Перед ним впадиной темнел коридор; в глубине виднелась закрытая дверь, слева вела наверх, полная вечной ночи, каменная винтовая лестница; будто ребра скелета, белели сточенные посередине ступеньки; Марк поднялся по ней и попал в лабиринт коротких закоулков и извилин, обычных в те времена… За одной из дверей он услыхал голос и постучал в нее; выглянула рыжая голова Мартина.
— Входи, входи, ждем!.. — произнес он.
Марк перешагнул через порог и очутился в низкой длинной комнате, освещавшейся только одним окошком. Несмотря на яркий день, половина его тонула в сумерках — солнечные лучи не проникали в глубину уличных ущелий. Вдоль стен, прямо на каменном полу, лежали набитые соломой, сплющенные и рваные тюфяки; поверх каждого валялась либо куртка, либо плащ, заменявшие простыни и одеяла; подушками служили узелки и походные сумы. У окна боком стоял простой дубовый стол; на нем чернели грифеля и стопка тонких, с изломами по краям, аспидных плит, служивших вместо драгоценной бумаги. По обе стороны стола имелись коротенькие лавки, но разместиться на них могли не свыше четырех человек. Никакой другой мебели в комнате не было, между тем обитателей в ней, кроме Адольфа и Мартина, находилось еще пять человек, все на подбор рослых молодцов.
Марк познакомился со всеми, и Мартин указал ему на один из тюфяков у стены.
— Вот твоя постель — восьмая! — сказал он. — У нас артель, и мы все дела ем сообща; каждый вносит свой пай… — А старшим выбран я, со мной и будешь вести все счеты!
Марк покраснел.
— У меня сейчас очень мало денег, — ответил он.
— А у нас, думаешь, их много? — возразил Мартин. — Бо- гатых–то разве десятка два на весь университет, а все остальные сами себе хлеб добывают! Когда есть что жевать — мы учимся; нет — по монастырям идем петь, прелаты и монахи нас любят![5] А кто не может — предсказаниями занимаются, сказки рассказывают, книги списывают; есть и такие, что милостыней питаются: всячески перебиваются люди!..
— А как же с лекциями? — недоуменно спросил Марк.
— Потом наверстываем; от товарищей узнаем!.. Конечно, год–другой лишний приходится из–за этого поучиться… торопиться некуда!
В коридоре раздался шум и смех; дверь отворилась, и вошла кучка студентов.
Жизнь втянула Марка в колею.
ГЛАВА XIX
Ян с тонким бронзовым обручем на лбу и волосах сидел на толстейшем чурбане у самого окна полутемной мастерской и усердно постукивал молоточком по чекану, кончая заданную ему пробную работу; в ряд с ним за тем же занятием размещались четверо молодых людей.
В мастерскую то и дело заглядывали и входили посетители, рассматривали вещи, спорили, но Ян только мельком кидал на них взгляд и опять погружался в свое дело. Полный, благодушного вида, седовласый хозяин — Пиетро Бонавентури — стоял у дубового прилавка, навалясь на него, как обвал горы, и что–то объяснял нескольким синьорам.
Яну вдруг почудился свежий и звучный женский голос; он оглянулся и увидал, что хозяин показывает какие–то серебряный вещи молоденькой девушке и пожилой даме. Ян чуть не выронил молоток — девушка была та самая, что вместе с отцом уже дважды встречалась ему. Кровь начала приливать к щекам Яна; чтобы скрыть это, он еще ниже склонил над работой голову, молоток его застучал усерднее.
— Уж не знаю, что еще показать синьорите?.. — разведя руками, сказал Бонавентури. — Вам труднее угодить, чем святому Петру! Разве взглянем на то, что делает мой новый помощник… Вещь еще не готова, я говорю про замысел!..
Он подошел к Яну и взял у него из рук небольшой серебряный стакан с округленными боками и уже покрытый с одной стороны вычеканенными изображениями.
— А ведь хорошо!! — от души вырвалось у старого ювелира. Он приподнял в руке стакан и, видимо, стал любоваться им. — Есть талант!.. Эта вещь украсит любой стол!..
— Да… очень недурно!.. — согласились обе дамы, и Ян, негодуя на себя, почувствовал, что опять краснеет.
— Этот стакан я возьму!.. — заявила девушка. — Когда он будет готов?
— Я думаю, послезавтра, не раньше… — ответил Бона- вентури, взглянув на Яна.
— Завтра!.. — вырвалось у того.
Хозяин опять посмотрел на него.
— Завтра так завтра!.. — согласился он. — Если так, то он же и принесет его вам.
Гостьи простились и ушли, сопровождаемый слугами, ожидавшими их на улице.
Бонавентури проводил их до порога и обратился к Яну:
— Не хотел я говорить при синьорите Габриэлле… — заявил он, — а теперь скажу — тише, брат, едешь — дальше будешь!.. А рука у тебя верная и чутье есть, но в рисунке имеются промахи — видно, и тут торопился! Смотри, например, на эту руку, она чуть длинна; больше всматривайся в пропорции людей! А в общем, я доволен: оставляю тебя у себя в мастерской! Будешь усерден — станешь настоящим мастером… Ну, посмотрите и вы все, — продолжал Бонавентури, передавая стакан товарищам Яна.
